Сразу после операции, через месяц и два после нее, я был убежден: за руль больше не сяду. Эта мысль не радовала меня, но и не пугала. На тот момент я был счастлив тем, что остался жив
Во время планового обследования через полгода после выхода из больницы доктор, который оперировал меня, рассказал, что это была одна из самых трудных нейрохирургических операций и редко кто восстанавливается после нее так быстро и так полно.
После операции у меня существенно ухудшилось зрение. Оно было далеко не идеальным и до хирургического вмешательства: опухоль давила на глазные нервы. Однако после стало еще хуже. В первые дни глаза работали без нареканий, но потом мозг как будто отключил их. Я не мог даже читать, при первой попытке взять книгу в руки строчки плыли перед глазами и сливались в нечитаемую кашу. Теперь я думаю, что это была защитная реакция, глазам требовалось отдохнуть.
Сразу после операции в глазах у меня двоилось, глядя на вытянутую перед собой руку и поджав большой палец так, что он был незаметен, я видел три пальца вместо оставшихся четырех, а разблокировать телефон бегал в ближайший торговый центр. Сам я не видел цифр, они сливались и не позволяли попасть в нужную. Лишь изредка наступали периоды просветления, когда я видел все вокруг абсолютно четко, но они продолжались не больше минуты.
Врачи давали на восстановление зрения полгода. Прогресс был, хотя где-то через три месяца после операции остановился на очень скромном результате. Я едва мог читать на протяжении нескольких минут.
Вышел на работу буквально вслепую. И каково же было мое удивление после того, как спустя буквально пару недель зрение существенно улучшилось. Теперь я думаю, что именно нагрузка позволила добиться позитивных изменений. И по мере ее увеличения зрение восстанавливалось все больше.
Если сначала я вообще не представлял себя за рулем, то через некоторое время начал серьезно обдумывать такую возможность. Тем более что в процессе контрольного обследования врач-офтальмолог, которая была знакома с моей историей болезни и которая фактически поставила мне диагноз, спросила: «Вы за рулем или можно закапать вам капли, расширяющие зрачки?» То есть она считала, что я мог приехать на обследование на машине, и не видела в этом ничего удивительного.
Но было начало февраля, время далеко не лучшее для того, чтобы возобновлять вождение. И я решил: сяду за руль, когда температура уверенно установится выше нулевой отметки, дорога перестанет быть скользкой и увеличится продолжительность светового дня.
И вот я стою ярким, солнечным апрельским утром рядом с новеньким кроссовером Chery Tiggo 7 Pro Max. Я заранее тщательно продумал маршрут до работы, который хорошо знал. Не осталось никаких препятствий. Без колебаний сел за руль. Тем не менее после выезда от дилера меня поджидала неожиданность: я предполагал первое время передвигаться «крадучись», но этого не потребовалось. Я нажал на педаль газа и поехал как обычно.
Был чрезвычайно собран и внимателен, обращал внимание на потенциально опасные моменты. Я и раньше снижал скорость перед пешеходными переходами, но теперь это превратилось «в норму жизни». Возможно, со стороны я казался слишком осторожным… новичком.
Затем было постепенное увеличение скорости и выезд на магистраль. Потом – вождение на протяжении пяти часов, которое с непривычки показалось мне суровым испытанием и во время которого стало слегка укачивать. Слава Богу, это ощущение быстро прошло. И я впервые после операции сел за руль в темноте. В общем, постепенно проходил все этапы, которые проходит человек, впервые севший за руль. Конечно, в отличие от новичков я уже знал, где меня могут ждать неприятности, и готовился к ним.
И знаете, что мне запомнилось больше всего? Вечером того дня, когда возобновилось вождение, я приехал с работы домой, оставил машину у подъезда и прошел прогуляться. Я смотрел на окружающие меня здания, деревья и газоны почти так, как делал это до возникновения проблем со зрением. Благодаря вождению зрение снова активизировалось, как и после моего выхода на работу.
PS Позиция редакции может не совпадать со взглядами автора
